В исключительное мы время живем. Горе тому, кто этого не понимает. Горе — и в плане судьбы личной и в плане работы общественной. Трудно такому человеку не оказаться орудием, пусть и невольным, темных сил. И нет явления, отношение к которому в такой мере определяло бы способность человека видеть жизнь, как День Русской Скорби. Тот, кто на фоне всего пережитого и переживаемого именно этот день и только этот день воспринимает, как День Русской Скорби, тот действительно понимает, в какое исключительное время живем мы.
Убиение Царской Семьи не только террористический акт. Даже не просто это — кощунственное злодеяние, совершенное над Помазанником. Подобные явления бывали. Не просто это и мученическая смерть исповедников Веры Христовой, как и не просто жертва, принесенная на алтарь Отечества: потоками лилась светлая кровь верных чад России и верных слуг Церкви в страшные годы нашествия сатанинской власти на наше несчастное отечество.
Убиение Царской Семьи есть завершительный акт ниспровержения Православного Царства Российского.
Нет даты более страшной на всем протяжении мировой истории. Ибо означает она падение Третьего Рима — Четвертого же не будет.
Если не совершится восстановления Православного Царства на Руси — кончилась История. Наше время тогда — пред-антихристово время. Длительность его знает один Бог, но эсхатологическая его окраска определена недвусмысленно.
Но нет даты и более светлой для нас, русских людей. Ибо то, что Царская Семья была такой, какой видим мы ее сейчас — и это одинаково и в добрые времена благоденствия России и в грозные времена Великой Войны и, особенно, в грязи и мути Революции — это сознание в радость способно обращать нашу скорбь. Умиленно склоняемся мы в покаянной молитве пред Светом Христовой Правды, нимбом святости эту семью осиявшем.
И если понять все это, то звучит одновременно дата 4/17 июля и приговором для одной стороны нашего прошлого и оправданием для другой — разобщая тьму и свет в том множестве явлений, из которых слагается гигантский облик Исторической России, с убиением Царской Семьи ушедшей в прошлое. Пред выбором повелительным стоим отныне мы в свете этой даты. Быть ли нам сынами тех «отцов», духовно-преемственные поколения которых сливаются вместе с Царской Семьей в светлое явление Святой Руси, или стать сынами тех «отцов», духовно-преемственные поколения которых родили палачей Царской Семьи? Этим выбором не только определяем мы свою личную судьбу в Вечности. Мы тем творим или погребаем дело национальное. Ибо нашим выбором «света» или «тьмы» определяем мы и то, является ли уход Исторической России окончательным, или живет еще Святая Русь, накопляя силы для нового вступления в мир. Только объединение русских людей в покаянном плаче Дня Русской Скорби способно возвратить миру Православное Царство, когда снова под охрану Удерживающего станет богоустановленный порядок жизни, а тьма возвращена будет в подполье, куда ныне загоняется свет.
Забыла Императорская Россия, что она только охрана и покров Святой Руси. Возомнила себя самоценностью. Самодовлеющим стал идеал Великой России, оттеснив идеал Святой Руси. И грянул Суд Божий. Но именно то, что Последний Царь явил собою, со своей семьей, ярчайшее воплощение Святой Руси, открывает нам путь восстановления Православного Царства. Путь жизни и путь смерти обозначены с наглядностью неотразимой. Выбирай, русский человек!
Современная действительность облегчает нам выбор. Трудно вообразить картину более устрашающе-наглядную ускоряющегося торжества зла. С наглядностью, тоже превосходящей меру человеческого восприятия, громоздятся и обнаружения технического «прогресса», несущего гибель нашей планете.
Какой поистине «возней», пред лицом так поставленного выбора является современная политическая жизнь, даже в мировом ее масштабе. Тем более наша, зарубежная! Поистине можно все с большей и большей убежденностью повторять, что только «мистический» подход к жизни способен «политику» сделать реальной, трезвой, действенной. Не значит это, что всем нам надлежит уйти в затвор, покаянно-молитвенный плач сделав содержанием жизни. Припомним, однако, что, если Историческая Россия была Святой Русью, то именно потому, что духовной основой всей жизни ея было подвижничество монашеское. Идеал для всей Русской Земли оставался общим, почему и могло благословением своим монашество осенять реальную, трезвую, действенную политику Православных Царей. «Мистический» был это идеал — определяясь крылатой формулой: «Москва — Третий Рим».
Изменилось ли что в наши дни? Ничего!
«Четвертого не будет» — огненными буквами выступают эти слова все ярче на всех горизонтах. Но слеп духовно свободный мир. С лжеименной высоты своего Отступления горделиво отвращался Запад от Третьего Рима, пока стоял он, охраняя мир. Теперь же, в слепоте своей, готов видеть свободный мир и в Красной Москве тот же Третий Рим, в чем поддерживает его т. н. Советская Церковь, творя тем по истине сатанинское дело. И не думает уже мир об освобождении подъяремных — сами-де они избрали свой удел, и в несколько новых формах прежняя течет у них жизнь. Не хочет свободный мир думать даже об освобождении своих собратий, томящихся в странах-сателлитах. Только бы самому оберечься... К этому сводится вся борьба...
Бессильно наше слово, чтобы образумить свободный мир, но не должно умолкать оно. Законно наше сотрудничество со свободным миром в той борьбе, которую ведет он с коммунистическим злом во имя самосохранения: все на пользу, что идет против советской власти. На пользу может идти и та внутренняя склока, которую наблюдаем мы в Советской России. Любые явления, любые обнаружения сопротивления сатанинской власти, хотя бы из ее недр идущие, способны оказаться орудием кары Божией.
Но значит ли это, что мы можем идейно солидаризоваться с любыми силами, которые ведут борьбу с советским злом? Значит ли это, что можем изменять Христу, изменять России, приспособляясь к господствующему злу?
Два соблазна стоят пред Зарубежьем.
Один, это — остаться верным былым дореволюционным программам, не учтя опыт Революции, не просветившись ее страшными уроками — и, в частности и прежде всего: не проведя их чрез горнило «Дня Русской Скорби». Так оказываются русские люди перед риском продолжать служить Революции, вместо того, чтобы действенно, трезво, реально бороться с ней.
Другой, это — следовать программам новым, определяемым принципиальным отрицанием «России — Третьего Рима», то есть Православного Царства. Если, поддавшись первому соблазну, против своей воли оказываются русские люди сообщниками Революции, то здесь оказываются они уже сознательными и намеренными ее служителями. Косвенно этой жалкой судьбе подвергают себя те, кто готовы стать попутчиками западных форм примиренчества с Советской властью, будь то Восточный обряд, будь то экуменизм, или какая иная форма соглашательства с большевиками. Прямо и открыто этот жалкий удел избирают те русские люди, которые свою зарубежную свободную политику определяют приятием советчины. Очередной формой проскальзывания советчины в Зарубежье является т. н. солидаризм [НТС].
Читатель найдет ниже письмо в редакцию молодого солидариста, оскорбленного отношением «Православной Руси» к явлению солидаризма. У меня оснований нет заподазривать искренность д-ра мед. Юрия Буданова и отрицать его личную высокую моральную качественность. Под этим углом зрением я вообще отказываюсь судить о солидаристах. Мне лично известны молодые люди весьма привлекательные, увлеченные этим движением. Но с тем большей решительностью нужно раскрывать объективную порочность этого движения, создающего в недрах антикоммунистической эмиграции некий филиал советской оппозиции и тем «осовечивающего» людской состав этого движения. То, что эта «оппозиция» драпируется в форму внутренней революции, тщательно-осторожно дозированной, в существе ничего не меняет: советчина остается советчиной. Допустим, что «там» что то делается солидаристами и приносит объективную пользу. Упраздняется ли этим объективный вред, причиняемый этим движением в его зарубежной «возне»? И разве не оправдано обозначение именно этим словом «деятельности» солидаристов за-рубежом — пред лицом громады Советского Зла? По-истине, возня это — пред лицом Советского Зла, и тут о пользе объективной говорит уже трудно. Вред же объективный, наносимый Зарубежью, реален. Известна та настойчивость, напористость, навязчивость даже, с которой солидаристы проникают во все поры зарубежной общественности, в частности и церковной, и это оставаясь дисциплинарно связанными со своей партией. Тяжкая болезнь эмиграции солидаризм — более тяжкая, чем все прежние формы советофильства, эмиграцией изжитые. То, видно, так — в соответствии с успехами Отступления, достигнутыми им за истекшие годы. Как характерно, в частности, то, что солидаризм не находит нужным затуманивать свою органическую принадлежность советскому злу никакими замысловатыми словообразованиями, вроде «евразийства» или «младороссов». Знаменательно и то, что массовый характер носит солидаризм, не притязая быть некой «элитой». Заболевание это очень серьезно, и грозным, в этом смысле, симптомом является то, что оказалось Белое движение достаточно тесно сплетенным с солидаризмом..
Соблазнов много и иных — не оберешься их, и старых и вновь возникающих. Где спасение? Проснуться должно здоровое «мистическое» чувство. Тут прежде всего общая наша молитва нужна к нашим собратиям, приобретшим дерзновение у Престола Божия — Новомученикам, возглавляемым Царской Семьей; молитва о покаянном просветлении сознания русских людей в рассеянии сущих. К ним же самим, к заблудшим братьям нашим один призыв с особенной решительностью должен быть обращен: протрезвиться духовно в молитвенной памяти страшной даты 4/17 июля...
Выбор должен сделать русский человек пред лицом Царской Семьи, мученическую смерть приявшей от лица убийц-коммунистов: с кем он — с Царем, или с его убийцами? Дальше дело — логики. И должна она быть беспощадной. Только так может Русский человек приобрести благую уверенность, что он не порвал своего сыновства Святой Руси. А вне ее нет ему спасения. Нет, вне возвращения к Святой Руси,испасения России. Нет вне спасения России спасения миру. То все — логика. Или в покаянном плаче возвратится Россия к своему Последнему Царю и под Его покровом возвратится в свой родной дом, вновь ставший Домом Пресвятой Богородицы, или...
Жажда деятельности уловляет молодежь в недобрые сети. Беда, если эта жажда погашает здоровое чувство критики и убивает чувство гражданской ответственности. Еще большая беда, если жажда деятельности заглушает голос церковной совести. В День Русской Скорби к ней призываем мы русскую молодежь. Лучшего Путевождя не найдет она, чем наш Последний Царь. Это так в деле личного спасения. Это так и в деле служения Родине. Только так может Русский человек в наши страшные дни, действительно, отойти от Зла и сотворить Благо.
1957 г.
Источник: http://www.eshatologia.org/951-ponimaem-li-mi-v-kakoe-vremia-zhivem.html