Слово в неделю мясопустную

Архимандрит Антонин (Капустин,+1894),

начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме

СЛОВО В НЕДЕЛЮ МЯСОПУСТНУЮ

Идите, проклятые…Приидите, благославенные…(Мф. 25: 41,34 )

Будет время необыкновенное, время беспрерывных, величайших чудес. День этот будет единственный, ведомый только Господу: ни день, ни ночь; лишь в вечернее время явится свет (Зах. 14, 7). Может быть, также радостно и светло взойдет над сынами человеческими последнее утреннее солнце, также спокойно покатится к западу, но одно мгновение — и небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся (2 Петр. 3, 10), и всё повергнет­ся в ужасающий безпорядок! Солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба (Мк. 13, 24 — 25), а на земле будет уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится (Лк. 21, 25).

Будет великая скорбь, какой не было от начала Mipa доныне, и не будет (Мф. 24, 21). Люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются (Лк. 21, 27). И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего (Дан. 12, 1).

Тогда явится знамение Сына человеческого на небе (Мф. 24, 30). Сам Господь при гласе Архангела и трубе Божией сойдет с неба (1 Сол. 4, 16). И тогда восплачутся все ко­лена земная, и узрят Сына человеческаго грядущего на обла­ках небесных с силой и славой многой (Мф. 24, 30). И тогда Он пошлет Ангелов Своих и соберет избранных Своих от четырех ветров, от края земли до края неба (Мк. 13, 27).

Так будет в последний день! Соберет избранных Своих... Где же будут не избранные? Ужели они избегут грядущих ужасов? Или сгорят вместе со стихиями? Нет, явятся и они, несчастные, — туда, куда устремится всё: всем нам должно явиться пред судилище Христово (2 Кор. 5, 10). Пошлет Сын Человеческий ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих безза­коние, и ввергнут их (Мф. 13, 41 — 42)... О, лучше бы им не являться! Между тем, как это происходит на земле, в зем­ле в то же время совершается величайшее таинство. При последней трубе... все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия и изыдут (1 Кор. 15, 52. Ин. 5; 28-29). Вместе с этим все живые изменятся в тот же нетленный образ, и все соберутся в один несметный и несчетный лик... Откроется СУД!

Чье сердце, самое закоснелое в безпечности и в без­страшии, не затрепещет, чей дух не возмутится при неслы­ханном, невиданном и невообразимом зрелище всего чело­вечества, представшего на суд Божий? По обычному порядку чувств и дел человеческих, может быть, свои станут со своими, ближние с ближними. Может быть, радостно встретят живые воскресших, умершие не умиравших. Вдруг неведомая сила исторгнет их друг у друга и разлучит навеки... И отделит одних от других, как пастырь отделя­ет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторо­ну, а козлов — по левую (Мф. 25, 32 — 33). Явятся две полови­ны человечества, два ряда подсудимых, и два суда Божиих: суд страшный и суд радостный.

Страшный суд... Страшный суд! Так привыкли мы от­зываться о суде Божием. Христианин, что же страшного для тебя на суде Божьем? Суд Божий — не суд человечес­кий. Тебя там не обидят напрасно по неразумению дела, по голосу пристрастия, по влиянию стороннего могущества. Суд Божий должен не страшить, а радовать тебя. Но где же этот безтрепетный подсудимый, к которому можно было бы говорить подобным образом? На месте христианина везде виден только грешник. О, нет, не напрасно суд Божий мы называем страшным. Он действительно для грешного человека есть суд страшный, потому что он суд обличения, суд безстрастия, суд неизменного решения, потому, наконец, что он — суд осуждения.

Страшный суд... Если бы слово Божие и не сказало нам, что грех... от диавола (1 Ин. 3, 8), то, зная, как он дей­ствует в Mipe, мы сами могли бы прийти к этому заключе­нию, всматриваясь в обнаружение его в нас, преимущест­венные условия которого суть мрак и тайна — область сокровенного князя тьмы. Служа Богу и работая втайне гре­ху, человек, доколе живет на земле, дотоле постоянно нахо­дится в некотором нравственном раздвоении, внешность отдавая Богу, а внутренность греху. Отсюда характер жиз­ни его — лицемерие. Под этим-то нечистым покровом че­ловек, как бы ни был далек от Христа, всё же может казать­ся христианином — чаще для других, нередко для самого себя. Под этим-то покровом он не боится никакого суда земного, кроме слабого суда совести, который, к несчас­тью, не всегда страшит его. Но вот открывается суд Бо­жий... Судья осветит скрытое во мраке и обнаружит сер­дечные намерения (1 Кор. 4, 5). Что за стыд, что за позор — необъяснимые языком человеческим! Все безплодные дела тьмы, которые делаются тайно и о которых стыдно и гово­рить (Еф. 5, 11 — 12), все душетленные мечтания, все жгу­щие кровь и душу ощущения, сокровеннейшие помыслы и замыслы, клеветы и пересуды, обманы и татьбы — всё, всё будет выставлено, выложено на всеобщий смотр... Куда скрыть лицо? Чем заградить себя от ослепительного света истины? Как закрыться от множества миллионов устрем­ленных на тебя очей? Грешника обнимет несказанно тяго­стное, невыносимое чувство, когда он увидит себя одино­ким, без покрова, без защиты, нагим телом и душой. Позд­но уже будет тогда ему искать спасения во лжи, принимать личину невинности, прибегать к клятве, искать соумышленных свидетелей. От лица всеведущей правды Божией с трепетом отбежит всякое лукавство. Таково положение бедного грешника, привыкшего здесь притворствовать и лицемерить.

Страшный суд... С тех пор, как первый судья был вме­сте и первый подсудимый, то есть со времени первого пре­ступления и первого оправдания человеческого, грозный голос правды постоянно умолкал на суде человеческом. Хо­рошо сознавая всю немощь природы своей, каждый судья охотно преклонялся на сторону снисхождения и помилова­ния. Под этот дух снисходительности более или менее на­писаны все законы человеческие, и таким образом, суда безстрастного между людьми быть не может. Но не только безстрастия нет на суде человеческом — на нем часто недо­стает и безпристрастия. Нередко правосудие закрывает глаза перед знаменитостью, силой, властью и другими мо­гущественными движителями воли нашей. Й вот грешник, приученный к таким судам, является на суд Божий, где нет лицеприятия. Куда не обратит несчастный подсудимый умоляющий взор свой, нигде не видит лица состраждущего, руки помогающей! Вся тварь погружена в трепетное безмолвие перед судом Творца и Зиждителя и Бога нашего, и никто не может заступиться за несчастливца — ни друг, ни брат, ни отец, ни начальство, ни царь, ни ангел Божий! Всё смолкнет и преклонится перед Вечной Правдой...

Страшный суд... И человеческий суд принимает ино­гда вид страшного суда Божия. Также строги и неподкупны бывают судьи и законы. Также никто не хочет или не сме­ет подать голоса в защиту обвиняемого. Но случается, что избавление приходит со стороны — совершенно нечаянно. Какое-нибудь внешнее событие или обстоятельство, не­предвиденное и нисколько не зависящее ни от судей, ни от подсудимого, может остановить приговор судный. По крайней мере, на суде человеческом до последней минуты у осуждаемого всё еще остается на душе утешительная на­дежда. Увы, братья мои! На суде Страшном нет места ника­кой надежде. Никакие силы земные и небесные, никакое стечение обстоятельств не остановит последнего приговора. С первого появления грешника на суде им овладевает горе и отчаяние, и ничем, ничем не усладится горькая чаша его смертного уныния!..

Страшный суд... Но что всего страшнее на Страшном суде — это приговор Судии, которым окончательно решит­ся участь грешников: Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный (Мф. 25, 41)... Твой ли это голос, сладчайший Иису­се? Тот ли это звук тихий и кроткий, которым Ты некогда призывал к Себе всех труждающихся и обремененных? Тот ли это голос отца и друга, который мы слышали от Тебя в Сионской горнице и на горе Масличной? Итак, и у Долго­терпеливого есть мера терпению! И у Кроткого и Смирен­ного сердцем нашлось грозное слово строгого наказания! Мы не можем сделать и малейшего намека на то, какую ве­личайшую печаль содержат в себе эти простые слова: Иди­те от Меня. Может быть, не одному из нас приходилось испытывать состояние человека, на руках которого умира­ет другой человек, связанный с ним всеми узами земной привязанности... В несчетное множество раз горестнее бу­дет расставание грешника с Богом навеки!

Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отой­дите от Меня, делающие беззаконие (Мф. 7, 22 — 23)!.. Мы ели и пили пред Тобой, — заговорят другие, — и на улицах на­ших учил Ты. Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, отку­да вы; отойдите от Меня все делатели неправды (Лк. 13, 26 — 27)! идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, угото­ванный диаволу и ангелам его (Мф. 25, 41). Решение безвоз­вратное! И пойдут сии в муку вечную (ст. 46)...

Братья! Мы прислушались к словам этим, и не разуме­ем их истинного, ужасного смысла. И пойдут в муку веч­ную... Рассудок отказывается от уразумения плачевной вечности, воображение теряет образы для представления ее мучений. Есть болезни, при которых секунды считаются часами, минуты — днями, так они мучительны и страшны! Но подобного той, адской, болезни мы ничего здесь не испы­тали и испытать не можем. Господь описал ее под образом вечного горения. Довольно и этого. Дух трепетно мятется, язык сохнет и гортань пламенеет при живом представле­нии безпредельного огненного моря, в котором глубоко-глубоко... отовсюду палимые, отовсюду заглушаемые... в мраке, в шуме, в страхе, в тоске, в замирании, в безпрестан­ном ужасе, изнывая и истаивая... с воем, стоном, с воплем, со скрежетом будут страдать. Боже мой! Кто же?.. И не бу­дет смены часов, дней, лет и тысячелетий! Одна страшная, неослабная, безнадежная, безконечная, вечная мука!.. Страшный суд! Страшный суд!

Но что же вы трепещете, любящие Бога и верующие в Иисуса? Восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше (Лк. 21, 28). Христиа­не! Сам Господь утешает и ободряет нас. Восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избав­ление ваше (Лк. 21, 28), — сказал Он смущенным ученикам после того, как возвестил о грядущем суде Своем. Не для всех последний суд будет судом страшным. Найдутся люди (дай Бог, чтоб их было как можно больше!), для которых по­следний суд будет судом вожделенно-радостным. Тайновидец говорил, что он зрел духов, которые просили у Бога от­кровения суда Его. То были души мучеников, убиенных за слово Божие (Откр. 6, 9), которым суд Божий нес вечное, нескончаемое блаженство. Но что такое и каждый истинный христианин, как не мученик за слово Христово? Для последователя Иисуса везде гонения, везде мучители! И день пришествия Христова должен казаться ему днем радостнейшего избавления от врагов его.

Первый гонитель есть его собственная падшая, рас­тленная природа. Она постоянно, неутомимо преследует его. Нет минуты, в которую бы доблестный ратник мог спо­койно отдохнуть от труда и изнурительного бдения. По­движники благочестия не знали, что делать с собой, падали духом и плакали кровавыми слезами над своим безсилием. От юности многие борют нас страсти; и не та, так другая, не другая, так третья постоянно возносят в нас свою преступ­ную голову и посмеиваются всем усилиям добродетельной боли. Ты хочешь смирить свою буйную, строптивую приро­ду, и лишь только начнешь достигать своего желания, явля­ется злоторжествующая гордость духа. Лишь только побе­лишь гордость духа его нищетой, смотришь — закрадыва­ется в сердце похоть; и нет здесь отрадной минуты для последователя Иисуса! Но вот настает последний суд. Воскло­нитесь и поднимите головы ваши — вы, утомленные трудники Христа ради! Блаженны вы, плачущие, кроткие, мило­стивые, миротворцы! Блаженны вы, нищие духом! Блажен­ны вы, чистые сердцем! потому что приближается избав­ление ваше (Лк. 21, 28)... Последний суд положит конец ва­шей мучительной борьбе с самими собой и увенчает вас венцом победы. Вожделенный, радостный суд!

Другой гонитель благочестия есть повсеместное царст­во лжи и неправды. Не хватит слез для достойного оплакива­ния несчастного извращения самых первых и святых основа­ний жизни — извращения, столь давно терзающего род человеческий. Вспомните, где и как началась нынешняя наша не­праведная деятельность. Не умрете (Быт. 3, 4), — говорил ро­доначальник лжи, и ложь его, к несчастью всего человечест­ва, сделалась самым многоплодным семенем. Мы трепещем, когда безтрепетный братоубийца говорит Богу: Не знаю; раз­ве я сторож брату моему? (Быт. 4, 9.) Как скоро и как сильно возросло проклятое семя! Земля наполнилась злодеяниями от людей (Быт. 6, 13), — говорил Господь и водами потопа смыл ложь и неправду с лица земли. Но что же? Проходит несколь­ко веков, и опять хвалится злодейством сильный; милость Божия всегда со мной; гибель вымышляет язык твой; как изо­щренная бритва, он у тебя, коварный! Ты любишь больше зло, нежели добро, больше ложь, нежели говорить правду; ты лю­бишь всякие гибельные речи, язык коварный (Пс. 51, 3 — 6); за­чал неправду, был чреват злобой и родил себе ложь (Пс. 7, 15); пишет жестокие решения (Ис. 10, 1), строит дом свой не­правдой (Иер. 22, 13), сеет на бороздах неправды (Сир. 7, 3)...

Видя повсюду разливающийся поток неправды, рев­нители Божией истины — пророки — скорбели и раздира­лись сердцем. И в наше время ревнитель Божий, алчущий и жаждущий правды, поищет ее и, может быть, с отчаянием воскликнет: Довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих (3 Цар. 19, 4). Царство неправды со всех сторон окружает и гнетет бедного правдолюбца, му­чит, терзает его, не оставляет ему минуты утешительные, на каждом шагу его оказывает ему новые и новые оскорбления. Но самое большее, самое худшее оскорбление — то, когда неправда преодолеет мужество праведника и увлечет за собой поборника истины... Плачевнейшее зло!

Но восклонитесь и поднимите головы ваши, вы, алчу­щие и жаждущие правды.] Блаженны вы, ибо насытитесь. Блаженны вы! Вы не будете более видеть отвратительного лика посмеявшейся вам неправды, не будете слышать зло­радного, язвительного шума ее, не будете терпеть ее на­глых, безумных нападений; потому что приближается из­бавление ваше! Откроется последний суд, и вы увидите во всём боголепном торжестве и величии вечную правду, о ко­торой ревновали, о которой болели здесь сердцем. Она вас утешит, увенчает, воцарит с собой, просветит вас, яко солн­це. Вожделенный, радостный суд!

Есть еще один гонитель и вместе мучитель христиан, о котором нельзя не упомянуть в виду раскрывающейся су­дом Божиим вечности. Это дух века — века нашего, вре­менного. Подражая своему князю, он также ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Петр. 5, 8), злобно и яростно нападает на христолюбцев, хитро и лукаво стере­жет их... У него повсюду раскинута невидимая погибель­ная сеть соблазнов и искушений. Много нужно крепости и силы духа, чтобы противостоять и противодействовать это­му врагу. В Mipe будете иметь скорбь (Ин. 16, 33), — гово­рил Спаситель, — будете ненавидимы всеми за имя Мое (МФ- 10, 22); изгонят вас из синагог (Ин. 16, 2), сочтут вас лицемерами, святошами, полоумными, с которыми стыдно иметь дело... Но мужайтесь: Я победил Mip (Ин. 16, 33).

Господи! Как же мужаться, когда Mip уже и того, и то­го победил? Победит и нас! Может быть, с Твоей поспеше­ствующей помощью мы бы и выдержали его нападения, ес­ли бы духовный взор наш был силен прозревать в глубины сатанинские (Откр. 2, 24). Но где взять столько осмотри­тельности, чтобы не принять иногда врага за друга, злодея за доброделателя, изверга за брата! Дух века ослепляет, ог­лушает нас, преследует нас всячески, всюду и всегда, от первых дней жизни нашей до последнего дыхания. Мы в нем живем, им дышим; мы — невольники, рабы неискупи­мые; видим пропасть и не можем не бежать в нее.

Бедные страдальцы! Восклонитесь и поднимите голо­вы ваши, потому что приближается избавление ваше. Бла­женны вы, изгнанные за правду! Блаженны вы, когда возне­навидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как безчестное, за Сына Человеческо­го! (Лк. 6, 22.) Будет время лучшее — настанет суд Божий. Перед очами всех мiролюбцев Mip окончательно обличен будет о грехе и о правде и о суде (Ин. 16, 8). Небо примет вас, ревновавших о нем на земле, и будет Царство Небесное (Мф. 5, 10.) Что блаженнее радости царствовать — и царствовать на небе, и царствовать вечно?.. Стократно вожделенный и радостный суд!

Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, все явные и потаенные мученики за слово Христово! Ибо велика вам награда на небесах (Лк. 6, 23).

Велика награда... Малое слово, но безконечно велика мысль, прикрытая им. Господь не любил говорить много о том, какую радость готовит Он своим избранным. Ваше есть Царствие Божие... насытитесь, воссмеетесь (Лк. 6, 20 — 21)... Ибо те утешатся, наследуют землю, помилованы будут, Бога узрят, будут наречены сынами Божиими (Мф. 5; 4 — 5, 7 — 9), получат во сто крат и наследуют жизнь веч­ную (Мф. 19, 29), будут есть и пить на трапезе Господней (Лк. 22, 30), возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом (Мф. 8, 11), будут со Христом, почтены будут Отцом Небесным (Ин. 12, 26), воссияют, как солнце (Мф. 13, 43) и т. п. Но этим далеко не высказывается величие мзды небесной. Ду­маю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас (Рим. 8, 18), — говорил предвкусивший сладость вечных благ апос­тол, но что это за слава? Также оставил необъясненным, без сомнения, потому, что и об этом человеку нельзя пере­сказать (2 Кор. 12, 4). Еще не открылось, что будем, — го­ворит Тайновидец. — Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему (1 Ин. 3, 2). Всякий ли способен понять, что за высочайшее блаженство заключается в этом обето­вании: будем подобны Ему...

Восторгнись духом, христианин! Иногда ты ревновал о человеческой именитости, чести, силе, славе, искал под­ражать уму, слову, делу себе подобного смертного и земно­родного, домогался видеть то, чем славится суета человече­ская... Отряси тину очесе умнаго. Мы увидим Сущего и бу­дем подобны Ему. Ты желал раскрыть безпрепятственно силы безсмертного духа твоего, всё узнать, всё сделать, возвратить себе истинно человеческое достоинство, явить­ся пред лицом Божиим достойным образа Божия, тобой носимого... Радуйся и веселись! Знаем, что, когда откроется, будем подобны Ему — станем выше всего, о чем теперь едва помыслить можем. Послушай, как весело и приветливо раздается давно знакомый нам тихий и кроткий глас Слад­чайшего Спасителя нашего: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от со­здания мiра (Мф. 25, 34)... Каким языком высказать ту ра­дость, которая должна осветить лица благословенных Отцом Небесным?.. И пойдут... праведники в жизнь вечную (Мф- 25, 46)... Ей, да будет таковое благоволение Твое над всеми нами, Авва Отче (Мф. 11, 26. Лк. 10, 21)!

Что же, братья? Как нам назвать последний суд Бо­жий? Что он для нас: страшный или вожделенно-радост­ный?.. Вот предмет, о котором стоит подумать среди празд­ничного шума следующих дней. Аминь.

 Архимандрит Антонин (Капустин,+1894),
начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме