Поиск

1-7 августа в Одессе прошел второй певческий съезд РИПЦ

1-7 августа в Одессе при храме св. прав. Иоанна Кронштадтского прошел второй певческий съезд РИПЦ. Предлагаем вашему вниманию воспоминания о съезде одной из его участниц.

Фотографии с певческого съезда можно посмотреть по адресу:

picasaweb.google.com/100141709241891244232/92011

Видео с певческого съезда можно посмотреть по адресу:

vimeo.com/user4508428/videos

 

* * * 

Пять утра – иду по Одессе и тяну на плече дорожную сумку. На улицах тихо, только машины поливают дороги да дворники работают метлами.

- Скажите, до Французского бульвара идти в эту сторону?

-  В эту, - отвечает дворник, и я продолжаю покачиваться под тяжестью своей сумки к указанной мне дороге.

Да, вот он – Французский бульвар, а вот и голубая надпись на повороте: «Храм святого праведного Иоанна Кронштадтского. Русская Истинно-Православная церковь». За год ничего не изменилось, и так приятно осознавать это сегодня в погожее красивое утро. За поворотом вижу высокую голубую колокольню с Иверской иконой Божией Матери – копией с Благоухающей иконы.  Останавливаюсь, крещусь на икону и тихонько открываю решетку двери.

На территории храма тоже еще тихо и пусто. Иду между цветниками к гостиным комнатам и вспоминаю, как год назад примерно в это же время здесь проходил наш первый певческий съезд. Помню, как всем нам потом не хотелось возвращаться со съезда домой, как все мы ждали в этом году новой встречи. Так ли будет теперь? Будут ли наши впечатления настолько же сильны и хороши, что возвращаться домой не захочется?

Хотела зайти в комнату тихонько, чтобы никого не разбудить, но ничего не вышло: разбудила. Пока в комнате всего двое, но я знаю, что сегодня приедет много людей, и, скорее всего, будет не хватать мест. А пока встречает меня Марина Трембовлева – регент Харьковского храма Озерянской Божией Матери и главный организатор съезда. Мы не виделись год и теперь радостно обнимаемся – а после этого спать уже невозможно, и мы идем до литургии погулять по Одессе.

Так для меня начался второй в РИПЦ певческий съезд. Нынче он посвящен самой актуальной для приходских хоров теме – осмогласию. Для подробного изучения мы выбрали седьмой глас, потому что именно он, реже всего употребляемый, часто составляет сложность для клиросов. Сегодня понедельник, а в субботу мы должны будем спеть всенощную – именно седьмого гласа. Так что у нас неделя для его подробного изучения и для подготовки ко всенощной.

В первые два дня съезда в соборе служили литургию – были праздники преп. Серафима Саровского и св. пророка Илии. В эти дни люди на съезд всё прибывали и прибывали, заполняли гостиные комнаты. Собрались православные из России, Белоруссии, Украины. Приехал епископ Савватий (Бескоровайный), который в конце съезда должен будет возглавить воскресное богослужение.

Начался съезд с молебна перед началом всякого доброго дела, который мы совместили с молебном перед началом учения. Все мы, на самом деле, ехали сюда учиться: кто уставу, кто песнопениям, кто клиросному чтению, а кто и таким элементарным вещам, как сольфеджио, занятия по которому внесены в программу. Молебен поем все вместе и получается немного вразнобой. Я смеюсь про себя: сразу видно, что только начало, еще не распетые, не слаженные. Ничего, через день-два Марина сделает из нас единый хор, и мы сами будем удивляться тому, как красиво у нас все получается. Это я знаю по опыту прошлого года.

А люди всё подъезжают и подъезжают. В этом году много приезжих с музыкальным, и даже регентским, образованием. Это придает особую, так сказать, академическую, окраску съезду:  всю неделю будут звучать музыкальные термины, ни одно «Господи, помилуй», пусть даже обиходное, не будет спето просто так, без нот.

На самом первом занятии мы обсуждаем подготовленные заранее партитуры воскресной службы, выбираем из нескольких вариантов песнопений наиболее нам подходящий, обмениваемся мнениями о том или ином распеве и рассказываем друг другу о наших приходских хорах. Рассказы эти, по большей части, грустны: как много в РИПЦ небольших бедных приходов, где хор состоит из двух – много – трех человек! А то и из одного, за которым тянется весь приход. И что с того, что один или двое обладают хорошим слухом и голосом и могут петь самую сложную партию с листа, если все это в нашей скудости остается невостребованным? Что с того, что кто-то любит древние песнопения и с радостью пел бы их, если петь не с кем? Если самый частый рассказ – это: «Поем всем приходом, кто как»?.. Но тем радостнее нам сегодня видеть и слышать друг друга. Эту неделю мы будем петь на четыре голоса, а ведь всем известно, какое большое наслаждение получает певчий от пения в хорошем хоре. Одна служба в настоящем хоре – это уже праздник, ради которого стоило так далеко ехать, оставлять свои домашние, а для кого-то монастырские, дела и встречаться здесь, в Одессе. Но у нас будет гораздо больше, чем одна служба – у нас впереди целая неделя занятий, спевок и разговоров о пении.

Во вторник после литургии был первый настоящий урок – лекция о том, что такое осмогласие и какова его история. Лекция переросла в небольшое обсуждение певческих гласов и рассматривание древних нотных рукописей в издании «Византийской библиотеки». Было много сказано о том, насколько искажено наше современное представление об осмогласии и как мало мы сейчас поем на гласы по сравнению с минувшими веками. И, кажется, каждый из нас в этот день очень явственно ощутил, что искусство церковного пения незаметно уходит в прошлое, постепенно уступая нашему обмірщвлению. Все мы здесь, с нашими нотами и скудными знаниями правил церковных песнопений, пытаемся ухватить и удержать это великое, ускользающее в глубину веков искусство. Было сказано на этом занятии и о смысле деления распевов на восемь гласов, и об исходных четырех гласах, и о смысле ирмосов, прокимнов и аллилуариев, и о том, какое значение имеет распевание того или иного тропаря или кондака на тот или иной глас, и о многом,  многом другом.

На занятие по сольфеджио мы делимся: люди с музыкальным образованием отдыхают (а отдых здесь самый что ни на есть замечательный – в двух шагах море), а аматеры внимают Марининому строгому голосу и, как школьники, с доской и карточками, постигают азы нотной грамоты. Нужно отдать нашему учителю должное: занятия проходят интересно, живо, и я, оказавшаяся в числе аматеров, очень увлекаюсь сольфеджио и горько сожалею о том, что в свое время не училась музыке.

Однако все лекции и уроки служат только подготовкой к центральному моменту съезда – к спевке. Представьте себе всю нашу компанию, для которой понадобилось поставить в ряд три больших стола и несколько скамей, а напротив нас – одна регент, которая очень быстро и легко распределяет нас по партиям и заставляет всех, приехавших со своими традициями и привычками, с образованием или без, звучать слаженно и красиво. Красиво настолько, что после спевки то тот, то другой подходит ко мне и тихонько – как бы стесняясь своей впечатлительности – говорит, что сегодня, когда мы пели «Иже херувимы» или «Радуйтеся, праведники», он не мог сдержать слез… Как много значат эти слезы, как важно ощутить нам свою близость к божественной красоте и гармонии. Певчие сидят с диктофонами и записывают свое пение, а потом слушают и обсуждают его. И так – каждый день, до усталости, до заучивания наизусть большинства песнопений, до обсуждения каждого крещендо и каждой паузы для вдоха.

«Здесь мы будем петь тихо-тихо, потому что Херувимскую нужно спеть кротко и благоговейно»; «Здесь нужно усилить динамику, особенно на слове «Осанна», чтобы подчеркнуть торжественность момента»; «а вот «Милость мира» давайте споем простым и знакомым напевом, чтобы случайно не испортить самой важной части литургии» – и прочие, и прочие, такие простые и такие важные для каждого хора разговоры.

Но что имело для нас всех на съезде большую важность? Обсуждение диезов или наши вечерние совместные прогулки к морю, когда все мы, отвлекаясь от пения, находили отдушину в живом общении с близкими по духу людьми? Ведь в нашей обычной жизни, даже при условии еженедельного посещения храма, если он есть в общине, в нашей повседневности так мало общения с православными! Так недостает живого понимания и участия! Так устаешь на работе ли, в семье ли или просто на улице всегда делать скидку на то, что рядом с тобой – не собрат, не тот, с кем можно поговорить о Боге. Наши прогулки или просто вечерние посиделки за чаем порой перерастали в долгие глубокие разговоры о смысле христианской жизни, о преображении, о создании человека по образу Божию и проч., и проч. Мы делились друг с другом сокровенными мыслями о нашем пути в современном мiре, воспоминаниями о личном опыте воцерковления и всем тем, что доверяешь только другу. Как-то вечером после такой прогулки один из участников съезда сказал, что у него все эти дни какое-то особенно торжественное чувство, как будто рядом какая-то святыня и как будто в его жизни сейчас происходит что-то очень важное. И было так радостно смотреть на его, обычно немного унылое, лицо, которое озарялось теперь изнутри хорошим добрым чувством.

Этот человек не ошибся, говоря о присутствии святыни, – в среду в половине шестого утра (у нас был почти монашеский режим: вставали то в пять, то в шесть) приехал отец Поликарп с Иверской Благоухающей иконой Божией Матери. Мы все вышли встречать святую икону. О том, чтобы она присутствовали на съезде, мы все только мечтали, и Бог все устроил во благо – икона была с нами.

Так незаметно, день за днем, мы приближались к самому ответственному моменту съезда – к всенощному богослужению. В субботу утром было решено поехать на могилу к Владыке Лазарю и послужить панихиду. Его благословение хотел получить каждый, и, как говорили мы потом друг другу, каждый ощутил такое живое присутствие Владыки после этой поездки, что становилось и грустно, и радостно одновременно.

Но вот наступил субботний вечер. Кроме Благоухающей иконы, из Дальника прибыло Евангелие Владыки Лазаря, его посох и крест. В этот вечер мы все немного нервничали и чувствовали ответственность за службу. Нужно было собраться, вспомнить всё, чему мы научились за неделю, и спеть стройно и гармонично. Я стояла и чувствовала, что у меня дрожат руки – таково было волнение перед службой. Мы старательно расправляли плечи, прислушивались к своему дыханию – так, как учились в эти дни на распевках – и тихонько повторяли ноту, с которой сейчас, по взмаху регентской руки, должны были начать пение.

Но вот зазвучал предначинательный псалом: медленно (от страха), негромко и стройно. Поешь и слушаешь одновременно себя и весь хор. И чем дольше льется пение, тем мы всё более и более успокаиваемся: звучит. Звучит, и мы видим, как прихожане крестятся, молятся и слушают хор. Значит, всё хорошо, значит, не зря все наши старания.

Служба прошла на одном дыхании. Мне раньше всегда казалось, что это истертое выражение никак не подходит к церковной службе, но именно к этой всенощной, как и к литургии на следующий день, оно подходило полностью. Не просто на одном дыхании, а на одном трепетном и немного боязливом – а вдруг собьемся – вздохе. На самом же деле всенощная шла четыре часа. Но никто не устал настолько, чтобы после этой службы не повторить литургийные песнопения и не прогуляться в последний раз к морю.

На следующий день мы снова до литургии успели распеться и повторить некоторые напевы. В воскресный день храм собирает очень много людей, а потому петь еще трепетнее и ответственнее.

Несмотря на переживания о качестве пения, я хорошо помолилась. Неделя пребывания на территории храма и общения с верующими людьми располагают к молитвенному настроению. И это тоже, наверное, является одной из целей съезда, тем более что многие из нас, и я в том числе, так редко имеют возможность помолиться в храме и так устают от квартирных служб мірским чином…

После литургии мы служили благодарственный молебен. Скажу честно, что на этом молебне я молилась гораздо усерднее, чем на том, что был отслужен в первый день перед началом съезда. Тогда я слишком сомневалась в успехе этого дела, а теперь я видела, что съезд превзошел все мои ожидания, и я искренне благодарила за это Бога. Думаю, не только я. Мне казалось, что прошла не неделя, а месяц или даже больше – настолько родными мы все стали здесь друг другу, настолько много нового появилось в нашей жизни.

Но всему приходит конец, и пришла пора прощаться. Последнее маленькое заседание было посвящено обмену мнениями и пожеланиями. Все, как один, говорили о том, что нужно сделать в следующем году, и никто даже мысли не допускал, чтобы прекратить проведение съездов. Обговорили даже примерные сроки проведения будущего съезда – с 6 августа 2012 года. Как бы ни было хлопотно это дело для организаторов, как бы тяжело ни отрывались мы летом от своих домашних дел, мы все же в этот последний день ясно понимали, что съезды необходимы. Да благословит Бог их проведение и наши труды во благо Его святой Церкви!

И вот я опять иду по Французскому бульвару с сумкой через плечо и думаю – да, в этом году так же трудно, как и в прошлом, покидать Одессу, а может быть, и еще труднее. И радостнее – потому что Церковь жива, дышит, растет, и мы растем в ней.

раба Божия Светлана,

август 2011 г.

 

 

 

 
«Церковная Жизнь» — Орган Архиерейского Синода Русской Истинно-Православной Церкви.
При перепечатке ссылка на «Церковную Жизнь» обязательна.